Ник Перумов. Маг в эмиграции

Юлия Шигарева (Статья из АИФ №48 от 26 ноября 2008)

У Перумова для писателя возраст совершенно несерьёзный - 45 лет. Это и не возраст даже, а так - студенчество… Тем не менее в свои 45 Ник считается в России «номером 1» в жанре фэнтези.

Он прославился ещё в начале 90-х, когда осмелился написать продолжение «Властелина колец» любимого им Толкиена. Тогда фэнтезийный мир разделился на «перумистов» и тех, кто ополчился на «литературного нахала». Перумова даже пытались зарубить… деревянным мечом - наиболее пылкие поклонники автора похождений хоббитов не смогли простить ему того, что он «покусился на святое».

Шерлок Холмс - это серьёзно?

- В адрес фантастов и сочинителей детективов часто звучат обвинения: это они своей «макулатурой» низвели писателя с позиции пророка до развлекателя. Что скажете в ответ?

- «Поэт в России больше, чем поэт» - это красивый миф. Больше, чем поэтом, полагалось быть в «борьбе с режимом», неважно, с каким - с государем ли императором, большевиками или правителями зрелого СССР. Исчезла цензура - и исчезла необходимость прятать и маскировать собственную фигу в кармане. Что же касается общей «несерьёзности»... Понимаете, когда жизнь, мягко говоря, более чем несладкая, то как-то читать о том, как всё плохо и серьёзно, не тянет...

- Сергей Лукьяненко признавался, что писателям-фантастам в голодные годы приходилось писать всякую «конину» (чтиво а-ля «Приключения Конана Варвара»), чтобы семью прокормить. А вы сами как к фэнтези относитесь - как к серьёзной литературе или к этакой «конине»?

- На тему «серьёзной литературы» можно рассуждать часами. Что такое серьёзная литература? Та, которая пишется с серьёзным выражением лица?
Фантастика - это вообще-то даже не жанр, а творческий метод. Столкновение человека с обстоятельствами, заранее невозможными в обычной жизни. Ведь если судить по принципу «бывает - не бывает», то куда мы денем «Руслана и Людмилу», «Вечера на хуторе близ Диканьки» или, скажем, «Бабу-Ягу» Некрасова? Или блистательного «Федота-стрельца» Леонида Филатова? (Кто скажет, что это «несерьёзная литература», в того я первым кину камень!)
Я лично считаю, что никого не надо ни в чём убеждать.

Книга говорит сама за себя. И неважно, если она изначально считалась «развлекательным чтивом», «чтобы разгрузить мозги в омнибусе» - это я про Артура Конан-Дойла и его Шерлока Холмса. Великолепные характеры - вот что делает эти произведения Произведениями, настоящей литературой.

Мир свободы

- Писатели порой брюзжат, что вот, мол, мы пишем-пишем, сеем разумное, доброе, вечное, а люди в массе не становятся лучше.

- Работа литературы, увы, медленна. Человечество в массе своей - очень интересный организм. Его интересует выживание в общем, при полном равнодушии к судьбе отдельной клеточки, индивидуальной личности.

Сентенции же писателей на тему, что люди в массе не становятся лучше, - это скорее выражение авторской мизантропии, чем объективной реальности. Идеи потребительства, «хищных вещей века» ещё долгое время будут оставаться у власти, хотя и недолго им осталось. Описанный братьями Стругацкими Мир Полдня - вот единственная альтернатива экологическому кризису и войне «всех против всех» за ресурсы.

- Почему сегодня, в век нанотехнологий, космоса и прочих прорывов в науке, фантастика, и в частности фэнтези, остаётся одним из самых популярных жанров литературы?

- Потому что сегодня фэнтези выполняет совершенно иную роль, нежели «твёрдая» научная фантастика. Сами по себе невероятные научные технологии уже вполне описаны в романах, которые создавались в 50-е, 60-е, 70-е... Сейчас идёт волна «человеческой фантастики», где эльфы, гномы и драконы - наравне со зведолётами и прочей «атрибутикой». Фэнтези - это возвращение к корням, к языку Гомера, когда средствами «выдумки», сказки передавались важные моральные и этические максимы. Кроме того, фэнтези - мир свободы. В отличие от нашего, где технологии посадили человека «под колпак».

- Вы уже много лет живёте в США. На родину вернуться не планируете? Ведь правительство сейчас старается сделать как можно больше для того, чтобы молодые учёные вновь трудились на родине, а не «за бугром».

- В Америку я уехал в 1998 году, после дефолта. Заниматься там наукой было единственной возможностью прокормить семью. Что касается возвращения, то как русский человек, как писатель, неразрывно связанный с Россией, где у меня и читатели, и друзья, и родители, я не могу не думать о нём. Вообще же вы подняли очень важный вопрос - о возвращении таких, как я, сорокалетних профессионалов, составляющих становой хребет любого начинания. В Америке и Западной Европе - огромное количество покинувших Россию в 90-е специалистов, приобретших неоценимый опыт, квалификацию, работающих в самых передовых отраслях науки. Для России это колоссальный кадровый резерв.

Надо лишь с толком его использовать, объявить не просто о «возвращении соотечественников», а о возвращении тех, кто оказался в вынужденной эмиграции. Вынужденной, потому что людей за рубеж вытолкнули нужда и развал ельцинского безвременья, а не принципиальная, скажем, ненависть к России. Вот их-то и надо возвращать. Не спасать биржевых спекулянтов, а вкладывать деньги в человеческий капитал: предоставлять им адекватное жильё, помогать с работой или началом своего бизнеса (скорее всего, высокотехнологичного). По-моему, это куда более эффективное вложение, чем, скажем, закачка Стабфонда в заграничные ценные бумаги. Но, к сожалению, о такой программе возвращения я ничего не слышал...