Уроки политической провокации

С друзьями на NN.RU

У вас пока нет друзей на NN.RU, поэтому ссылка на тему не может быть отправлена.

Воспользуйтесь поиском, чтобы найти новых друзей.

В социальных сетях

Мысь

19.05.2004

http://natter.fastbb.ru/re.pl?-00000001-000-0-0-0-0-0

Natter
новичок

УРОКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОВОКАЦИИ
(к очередной годовщине Кровавого Воскресенья)

Чем больше проходит лет, тем яснее становится, что наследие царизма российским обществом до конца не избыто. По мере того, как укрепляется национальное государство, всё острее встаёт вопрос о его политической и социально-экономической природе. Всё слышнее голоса тех, кто начинает сравнивать политическую практику президентской власти и её постоянное балансирование с замшелой тактикой абсолютизма.
Корректна ли эта аналогия? В каком-то смысле - да, т.к. сам политический инструментарий власти до боли знаком. И это не случайно. Как и век назад в правящей верхушке жива порочная идея: «Разделяй и властвуй». Как и век назад жива в народе вера в «доброго царя».
История, как известно, учит тому, что ничему не учит. В том числе и маститых политтехнологов. А не грех бы им вспомнить о том, что политические ошибки могут иметь цену крови.
Вот открываю книгу Ф.М.Лурье «Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. 1649-1917г.». Эта работа, конечно, не многотомный академический труд, но в ней содержится предостаточно крайне любопытных исторических сведений.
Итак, утром 9-го января 1905г. агент Департамента полиции, священник Петербургской пересыльной тюрьмы Георгий Аполлонович Гапон вывел на мирную демонстрацию тысячи питерских тружеников – членов «Собрания русских фабрично-заводских рабочих» и им сочувствующих.
Какие требования выдвигали эти люди? О чём они просили самодержца?
«Меры против невежества и бесправия русского народа:
1). Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические, религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.
2). Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии.
3). Общее и обязательное народное образование на государственный счёт.
4). Ответственность министров перед народом и гарантия законности правления.
5). Равенство перед законом всех без исключения.
6). Отделение церкви от государства.
Меры против нищеты народной:
1). Отмена косвенных налогов и замена их прогрессивным подоходным налогом.
2). Отмена выкупных платежей, дешёвый кредит и постепенная передача земли и постепенная передача земли народу.
3). Исполнение законов военного и морского ведомств должно быть в России, а не за границей.
4). Прекращение войны по воле народа.
Меры против гнёта капитала над трудом:
1). Отмена института фабричных инспекторов.
2). Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.
3). Свобода потребительско-производственных и профессиональных союзов – немедленно.
4). 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.
5). Свобода борьбы труда с капиталом – немедленно.
6). Нормальная рабочая плата – немедленно.
7). Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих – немедленно.»
Минуло почти сто лет, а требования рабочих не смогли полностью утратить свою актуальность и радикализм! Кое-что из требований вековой давности, наверное, покажется неприемлемым и господам Починку, Касьянову, Путину.
Но, давайте, обратим внимание на приведённую резолютивную часть петиции. Она неоднородна даже по своему стилю. Петицию явно составляли лица с различными взглядами и интересами. Помимо Гапона в работе над текстом участвовали, как частные лица, журналисты С.Я.Стечкин, А.И.Матюшин, историк В.В.Святославский, эсер П.М.Рутенберг и неизвестный социал-демократ. Гапон был лишь её изначальным автором и главным редактором. Кстати, ни одна из революционных организаций столицы не была причастна, ни к разработке петиции, ни к самой рабочей демонстрации.
А как, вообще, появилась идея обращения к самодержцу? 6-9 ноября 1904г. в Петербурге состоялся съезд земских и городских деятелей, который сопровождался подачей к царю различных петиций. Близкие к Гапону рабочие, Карелин, Кузин, Васильев, Варнашёв предложили выступить, по примеру земцев, с рабочей петицией. Гапон эту инициативу отверг. И не мудрено, так как условием деятельности легального «Собрания», прообраза современного профсоюза, было неучастие в политической борьбе. В течение всего 1904г. Гапон регулярно получал в департаменте полиции деньги на расширение и нормальное функционирование своей организации, но старательно вуалировал свою истинную роль перед рабочими, прикрываясь их интересами. Более того, судьба Гапона, как платного агента, зависела от воли полицейского начальства – его в любой момент могли сознательно разоблачить.
Но вдруг Гапон резко изменил свою позицию, и отталкиваясь от мартовских набросков экономических требований «Собрания», составил обращение к царю. Когда он озвучил его перед представителями интеллигенции, те были поражены радикализмом, широтой и глубиной требований.
Действительно, идеи ограничения самодержавной власти, в условиях явной некомпетентности царской администрации, буквально витали в воздухе. Явью были и экономические требования рабочих. Но соединить их воедино и вложить в уста монархически настроенных масс… На это была нужна большая смелость. Или что-то другое…
Лурье считает, что к 3 января Гапон был вынужден определиться – пойдёт ли он с бастующими рабочими или вернётся в лоно Департамента полиции. Нет, определился он намного раньше, уже тогда, когда заложил в текст петиции радикальные политические требования, например требование созыва Учредительного Собрания. Бесспорно, профсоюз Гапона постоянно радикализовался, но не до такой степени, чтобы рабочие могли самостоятельно выработать и навязать своему полицейскому лидеру программу политической борьбы.
Рабочих, между тем, интересовали больше экономические требования, а политические требования они наивно связывали с необходимостью прекращения неудачной войны, удаления «дурных советников» и донесения до государя своих нужд и чаяний. Соответственно, у Николая 2 были все шансы подавить народное недовольство методом популистских шагов, кадровых манёвров, и, главное, экономических уступок. Но уступок за чей счёт? Между тем, стоит вспомнить хотя бы о том, что в канун Кровавого Воскресенья в столице бастовало 150 000 человек, и поводом к началу забастовки послужило увольнение нескольких рабочих Путиловского завода – членов гапоновского «Собрания».
Этот профсоюз за короткое время стал костью в горле питерского промышленного капитала и на уступки ему никто идти не собирался.
Гапон в январе 1906г. напишет: «9 января – роковое недоразумение.» Какое уж тут «недоразумение»? Реакция царской администрации на радикальную петицию Гапона, соединённую со 150 000 бастующих была вполне предсказуема.
«Я спросил одного придворного, - писал английский корреспондент Диллон, - почему сегодня без соблюдения формальностей убивают рабочих и студентов? Он ответил: «…Прошлой ночью его величество решил отстранить гражданскую власть и вручить заботу о поддержании общественного порядка великому князю Владимиру, который очень начитан в истории французской революции и не допустит никаких бездумных послаблений. Он не впадает в те ошибки, в которых были повинны многие приближённые Людовика 16, он не обнаружит слабости. Он считает, что верным средством для исцеления народа от конституционных затей является повешение сотни недовольных в присутствии их товарищей, но до сих пор его не слушали.»
Как пишет Лурье, ссылаясь на доклад прокурора Петербургской Судебной палаты: «По данным Департамента полиции 9 января было убито 96 человек и 333 ранено, из них в больницах скончалось ещё 34 человека. Святополк-Мирский передал Николаю 2 список убитых, в котором было перечислено лишь 120 фамилий. Однако, по подсчётам специально образованной комиссии число убитых и раненых составляло около 5 000, среди них несколько полицейских.»
Давайте зададимся вопросом - кому было выгодно Кровавое Воскресенье? Самодержавию? В результате январской кровавой драмы авторитет монархии в рабочей среде, да и во всём обществе, был подорван. Революционерам? Революционные партии к этим событиям были совершенно не причастны, хотя, действительно, после январского расстрела рабочее движение утратило надежды на реформы и откатилось в лагерь революции.
Между тем, главным пострадавшим, помимо рядовых забастовщиков и демонстрантов, были молодые русские профсоюзы, которые подверглись репрессиям, были загнаны в подполье и полностью деморализованы. А это кому было выгодно, вместе с ослаблением монархии? Не буржуазии ли?

Ответов - 5 [только новые]
Natter
новичок

Интернет: modem
Pанг: 1
Отправлено: 07.01.2004 14:00

--------------------------------------------------------------------------------

Похоже, кое-кто убил одним выстрелом двух зайцев. Но нет этому прямых доказательств. Заказчики расстрела не вели, в отличие от царя и придворных, дневников и не давали интервью.
Читатель, вообще, вправе возмутиться – «Как же так? Ведь Гапон был полицейским агентом. Как же могла полиция , а шире – самодержавие, вызвать на свою голову такую грозу, если только не сознательно? Да и профсоюзы эти были «зубатовскими», то есть созданными и контролируемыми охранкой. Царизм, скорее, сам спровоцировал рабочих, чтобы уничтожить «революционную заразу». Николай 2 не имел никакого представления о мирном характере демонстрации, не представлял себе последствий её расстрела. »
Так то оно так. Вот только всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Для начала вспомним о том, как резко изменил свою позицию Гапон, который изначально был против обращения к царю.
Как, после такого крутого поворота, сам Гапон видел свою миссию?
«Ну, вот, подам я царю петицию, что я сделаю, если царь примет её? Тогда я выну белый платок и махну им, это значит, что у нас есть царь. Что должны сделать вы? Вы должны разойтись по своим приходам и тут же выбрать своих представителей в Учредительное собрание. Ну а если… царь не примет петицию…что я тогда сделаю? Тогда я подниму красное знамя, это значит, что у нас нет царя, что мы сами должны добыть свои права».
Император по мысли Гапона, сам того не зная, оказывался перед выбором – Учредительное Собрание или восстание. Но всё же окружение Николая 2 не состояло сплошь из глупцов. Кто-то мог догадаться, что речь идёт о далеко идущей провокации, и посоветовать царю обратиться к толпе через голову Гапона. Толпа есть толпа, её настроения неустойчивы, тем более, что верноподданические чувства были ещё очень сильны в среде рабочих. Следовательно, авторы провокации с тем, чтобы добиться гарантированного результата, должны были взаимно дезинформировать стороны о намерениях друг друга и исключить для монархии и рабочих даже малейшую возможность манёвра. Отъезд царя из столицы пришёлся как нельзя кстати, и Гапон получил сигнал к действию.
А почему Николай2 покинул столицу? Ему докладывали, что в городе не спокойно, забастовка приобрела невиданные масштабы, готовится какое-то выступление, великий князь Владимир пугал его призраком революции. И вот поразительный факт - 6 января, как раз в тот день, когда Гапон навязал решение придать подаче петиции характер массовой демонстрации, царь присутствовал на крещенском освящении воды. Происходила эта церемония на набережной Невы и сопровождалась, по традиции, орудийным салютом. Но по собравшейся толпе «ошибочно» ударили из Петропавловской крепости боевым снарядом! Метили, конечно, не в царя, но уж и «салютовали» не в небо, были пострадавшие. У Николая 2 сдали нервы и он согласился уехать в Царское Село.
Позже Гапон утверждал, что не знал об отсутствии царя в столице. Возможно, что его дезинформировали умышленно. Кто? На мой взгляд, важнее другой вопрос: почему? Наверное, потому, что это кому-то было выгодно, а Гапоном уже давно управляли как марионеткой. И неудивительно.
Вот как описывает радикальный литератор В.А.Поссе свой разговор с «революционным кумиром» Гапоном, произошедший позже в Финляндии:
« - На что вы рассчитывали, - спросил я, - когда 9 января вели рабочих на дворцовую площадь к царю?
- На что? А вот на что! Если бы царь принял нашу петицию, я упал бы перед ним на колени и убедил бы его при мне же написать указ об амнистии всех политзаключённых. Мы бы вышли с царём на балкон, я прочёл бы народу указ. Общее ликование. С этого момента я – первый советник царя и фактический правитель России. Начал бы строить царство Божие на земле…
-Ну а если бы царь не согласился?
-Согласился бы. Вы знаете, я умею передавать другим свои желания.
-Ну а всё же, если бы не согласился?
-Что же? Тогда было бы тоже, что и при отказе принять делегацию. Всеобщее восстание, и я во главе его.
Немного помолчав, он лукаво улыбнулся и сказал:
-Чем династия Романовых лучше династии Гапонов? Романовы – династия Гольштинская, Гапоны – хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю, а во мне кровь чисто мужицкая, притом хохлацкая.»
Да уж, таким недалёким человеком управлять труда не составляло. Только и знай, что играй на его слабых струнках. Кем и чем, вообще, был Гапон до поступления на службу в полицию?
Георгий Аполлонович Гапон (1870-1906) родился в селе Беляки Полтавской губернии и происходил из зажиточной крестьянской семьи. В 1893г. он закончил Полтавскую семинарию по второму разряду с плохой аттестацией и лишь через год, войдя в доверие к полтавскому архиерею Иллариону, получил выгодное место священника Всесвятской кладбищенской церкви г.Полтавы. В 1898г. Гапон приехал в Петербург и явился с рекомендательными письмами в Синод. Только благодаря неожиданному покровительству обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева и товарища обер-прокурора В.К. Саблера его, вопреки правилам, приняли в Духовную академию. На первом курсе он был оставлен на второй год за неуспеваемость, через год двадцать пятым переведён на второй курс, затем сорок седьмым – на третий. К слову, очерёдность перевода в то время зависела от успеваемости.
В сентябре 1902г. Гапона всё же выгнали из академии за неуспеваемость. Он умудрился не сдать переходные экзамены по шести предметам. Но по требованию митрополита Антония, через голову академического начальства, Гапона восстановили на третьем курсе, и, наконец, в 1903г. он закончил академию тридцать пятым по второму разряду.
И в семинарии, и в академии Гапона не любили, студенты – за эгоизм, практицизм и заносчивость, преподаватели – за самонадеянность и наглость. Из семинарии его едва не выгнали за грубость. Студентом третьего курса академии Гапона пригласили служить священником и законоучителем в Ольгинском доме для бедных общества Синего Креста, но вскоре выгнали за высокомерие, распущенность и нечистое ведение денежных дел. Между делом наш герой занимался ещё и соблазнением девиц в Ольгинском приюте, одна из которых -М.К. Уздалева, в последствии была известна как его сожительница.
Однако Гапон продемонстрировал прямо таки поразительную непотопляемость и пристроился, в конце концов, священником Петербургской пересыльной тюрьмы. Лишь высокие покровители всякий раз спасали «сексуального революционера» Гапона от справедливой кары, которая ожидала бы любое духовное лицо на его месте.
Невольно задаёшься вопросом о причинах столь странной любви высшего духовенства к безродному и нищему, по столичным меркам, украинскому студенту. Причём, речь идёт об аристократических верхах, которые традиционно принято считать наиболее реакционными. Один царский наставник Победоносцев чего стоит. Лурье считает, что Гапон поступил на службу в полицию осенью 1902г. Тогда почему он представлял такой интерес для сливок общества в более ранний период? Даже если допустить, что Гапон чуть ли не с младенчества сотрудничал с полицией, то одно это обстоятельство не в силах объяснить столь высокого уровня покровительства.
Откуда взялась у крестьянского сына привычка к большим и лёгким деньгам, к расточительству, кутежам? Уж больно образ жизни этого священнослужителя напоминает образ жизни дорогой содержанки, красивой, но глупой и взбалмошной.
Или речь идёт об оригинальных пристрастиях человека, «похожего на обер-прокурора»? Или надо думать, что кто-то искал анархистов-бомбистов в Духовной академии? Был, видимо, у Гапона свой козырь в рукаве.
Вот как описывает Гапона рабочий А.Е.Карелин:
«И вот однажды появляется новый священник: чёрный, стройный, голос у него был баритон, симпатичный, а главное – глаза. Таких глаз я больше никогда не видел.»
Что тут скажешь… Гапона любили «странною любовью» за красивые глаза? И это было бы смешно, когда бы не было так грустно.
Впрочем, были дальновидные люди, проявлявшие большую стойкость к чарам знойного красавца Гапона с его проникновенным взглядом, чем аристократия, воспитанницы Ольгинского приюта и доверчивые рабочие. По крайней мере, два умных человека оценили этого попика вовремя и по достоинству.
Вторым, хронологически, был В.И.Ленин, который после встречи со всеми любимым «революционером» Гапоном написал: «Что поп Гапон – провокатор, за это предположение говорит тот факт, что он участник и коновод зубатовского Общества». Так оно и пошло: «Гапон – зубатовский провокатор». Лурье, правильно определив уязвимость этой конструкции, однако утверждает, что Гапон рабочих не провоцировал, это они сами его спровоцировали режиссировать мирное шествие. То самое шествие, которое Гапон рассчитывал превратить по одному взмаху руки в восстание безоружных рабочих, несомненно, утопленное в крови. Между прочим, по воспоминаниям рабочего Варнашёва, именно Гапон и никто иной, 6 января настаивал на том, чтобы придать подаче петиции характер массовой демонстрации. А почему, интересно, Гапон навязал маршрут демонстрации, который был на диво удобен для обстрела? Ну, а дальше по логике Лурье… Коль скоро Зубатов создал проправительственные профсоюзы, так значит Гапон не сам провокатор, а орудие в руках провокатора Зубатова. Вряд ли бы Лурье понадобились такие странные логические конструкции, если бы он больше внимания обращал на факты, которые сам же приводит. А факты мало соответствуют его выводам.

Natter
новичок

Интернет: modem
Pанг: 1
Отправлено: 07.01.2004 14:00

--------------------------------------------------------------------------------

Гапон никогда не был провокатором Зубатова. Он был провокатором, приставленным к Зубатову. Соглядатаем, подосланным недругами вольнодумного жандармского полковника. Лурье об этом факте вскользь упоминает.
А факт анекдотичен. Подполковник Особого отдела департамента полиции Я.Г. Сазонов, принимая дела у отставного Зубатова, простодушно возмутился тем обстоятельством, что Гапон получал двойное жалование. Зубатов умудрился завербовать лицо, которое подослали за ним шпионить.
В общем-то, первым человеком, который, так или иначе, убедился в том, что Гапон является марионеткой, был сам Зубатов. Впрочем, умный полковник изначально не испытывал по поводу Гапона ни малейших иллюзий.
Вот как описывает наивный и тщеславный Гапон свою вербовку, рисуя буквально картину беседы двух «друзей рабочих».
Зубатов: «Я сам ставлю единственной целью своей жизни помощь рабочему классу. Вы, может быть, слышали, что я сперва пробовал это сделать при помощи сторонников революции, но скоро убедился, что это был ложный путь. Тогда я сам стал организовывать рабочих в Москве, и думаю, что успел. Там у нас организация твёрдая. Они имеют свою библиотеку, чтение лекций и кассу взаимопомощи. Доказательством того, что у меня удалась организация рабочих, служит то, что 50 тысяч рабочих возложили 19 февраля венок на памятник Александру2. Я знаю, и Вы интересуетесь этим делом, и хотел бы работать вместе с Вами.»
А вот как цинично охарактеризовал Гапона сам Зубатов, так сказать, по итогам вербовки:
«Из бесед я убедился, что в политике он достаточно желторот, в рабочих делах совсем сырой человек, а о существовании литературы по профессиональному движению даже не слыхал. Я сдал его на попечение своему московскому помощнику(рабочему), с которым он потом не разлучался ни днём, ни ночью…»
Да уж, полковнику не откажешь в своеобразном чувстве юмора.
Как видно, ни малейшей ценности для Зубатова Гапон не представлял. Зубатов в октябре 1902г. приехал в Петербург, когда был назначен заведующим Особым отделом Департамента полиции. С Гапоном он столкнулся по долгу службы и по милости хозяев этого шпиона. Зубатов делал ставку на своё проверенное «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве» и на москвичей. Желторотый, ограниченный Гапон ему даром не был нужен, ну, разве лишь для того, чтобы враги успокоились – в окружении вольнодумца есть свой шпион и провокатор. Гапон, в силу своей ущербности, ничем не смог помочь хозяевам и Зубатова съели без его помощи. 20 августа 1903г. полковника выслали из столицы и он осел во Владимире под гласным надзором полиции. Питерская карьера Зубатова оказалась скоротечна – всего около 10 месяцев. Но он успел оставить наследство – зубатовский профсоюз и лояльных правительству людей в рабочем движении.
Гапон какое-то время пытался втереться в доверие к опальному полковнику, называя его в своих письмах «учителем» и прося совета, но тщетно.
В своё время Гапон контактировал с ядром первого кружка питерских рабочих, которое состояло из членов московской зубатовской организации, перебравшихся в столицу. Они приступили к созданию «С.-Петербургского общества взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве», но столкнулись с трудностями, надо полагать не случайными, в официальном утверждении Устава общества. Тем временем, Гапон, объединив вокруг себя другую группу рабочих, обратился к властям с ходатайством о разрешении открыть общество с более широкой программой: «Собрание русских фабрично-заводских рабочих в С.-Петербурге». И получил полную, всестороннюю поддержку.
Следующим шагом Гапона стало изгнание из подконтрольного ему рабочего движения старых зубатовцев. Затем он обратился с требованием к властям прекратить покровительство конкурирующему зубатовскому «Обществу» и заключить союз с его «Собранием». Своими действиями Гапон не только подминал под себя рабочее движение, но и сознательно выдавливал из него лиц, которые могли бы объективно информировать полицию о гапоновских затеях. Таким образом, нет ни малейших оснований связывать похождения Гапона с деятельностью самого Зубатова. У этих личностей, похоже, и цели были диаметрально противоположны.
Зубатов создавал профсоюзы в тщетной надежде не допустить распространения революционных идей в рабочей среде и делал всё для укрепления репутации профсоюзов как лояльной монархии организации.
Гапон, наоборот, разрушал созданное Зубатовым и последовательно дискредитировал в глазах властей его идеи. Закончил он свою разрушительную деятельность, бросив на плаху всё профсоюзное движение. Неважно, сделал ли он это сознательно, или его использовали как марионетку…
Гапон переплюнул Труффальдино из Бергамо, он был слугой Бог знает какого числа господ. Политический сыск того периода знал агентов-двойников, но «тройников» и более… Это уже было чересчур для недалёких наследников жандармского гения Зубатова. Гапон, действительно, был провокатором, но только антизубатовским.
Зубатов… Да что же это за титан жандармской мысли, если для демонтажа его наследия понадобились ухищрения, причинившие, в своём итоге, непоправимый ущерб как самодержавию так и всему обществу?
Сергей Васильевич Зубатов родился в 1863г. в семье частного служащего, в прошлом офицера. Будучи гимназистом, он оказался вовлечён в кружок радикальной молодёжи. Из гимназии ему пришлось уйти и поступить на службу в почтово-телеграфное ведомство. Денег платили мало, и Сергей совмещал службу с работой в известной на всю Москву частной библиотеке А.М.Михиной. Вскоре молодой библиотекарь женился на владелице, и юные московские радикалы получили возможность собираться в помещении библиотеки, удобном для их занятий политической экономией. Там они получали для чтения и нелегальные революционные издания. В народовольческих кружках Зубатов не состоял, но некоторые услуги им оказывал. Знавшие его в тот период отзывались о нём, как о человеке умном, интеллигентном, энергичном, бескорыстном и обаятельном.
В январе 1889г. Зубатов поступил на службу в Охранное отделение. Надо отметить, что в то время революционное движение находилось в глубочайшем внутреннем упадке. Разочарование в борьбе с самодержавием носило настолько глубокий характер, что перебежчиками становились не просто сочувствующие идеям социализма, а даже вожди революционных партий, вроде Тихомирова.
В Московском охранном отделении недоучившийся гимназист Зубатов сделал стремительную карьеру и уже в 1896г. возглавил его работу. При Зубатове московская охранка как минимум не уступала лучшим западноевропейским образцам. Полковник поставил своё дело на научную основу, превратив отделение в жандармскую академию, кузницу кадров для всей Империи. Филёры зубатовской школы были способны найти неизвестного революционера в толпе лишь по одним им ведомым внешним признакам. Летучий отряд зубатовских агентов разъезжал по всей России, методично уничтожая очаги революционной деятельности. Имя Зубатова наводило такой ужас в революционной среде, что Москву начали объезжать стороной, справедливо опасаясь немедленного ареста прямо на вокзале. Если бы так ФСБ работало с террористами…
В апреле 1898г. Зубатов обратился с докладом к обер-полицмейстеру Москвы Д.Ф.Трепову, в котором, в частности, говорилось: «Чтобы обезоружить агитаторов, надо открыть и указать рабочему законный исход из затруднительных случаев его положения, имея в виду, что за агитатором пойдёт лишь наиболее юная и энергичная часть толпы, а средний рабочий предпочтёт всегда не столь блестящий, но более покойный, законный исход.» Зубатов ратовал за создание лояльных монархии профсоюзов, которые лишили бы нарождающуюся социал-демократию опоры в рабочей среде. Он выступал за снижение социальной напряжённости, улучшение условий жизни рабочих. Идеи Зубатова революционеры с ненавистью называли «полицейским социализмом». Но факт остаётся фактом - до тех пор пока зубатовщина себя не дискредитировала в глазах буквально всех, и верхов и низов, социал-демократы не имели прочной связи с рабочим движением. Кстати Гапон и трагедия Кровавого Воскресенья, сыграли в этом деле решающую роль.
Лурье, вероятно, под влиянием мемуаров крайне негативно настроенных по отношению к Зубатову революционеров, смело ставит Сергея Васильевича на одну доску с отцом русской политической провокации Судейкиным. Он пишет: «Выгодно отличаясь среди сослуживцев умственными способностями, каждый из них создавал свои методы борьбы с революционным движением. В их основу они заложили полнейшее отрицание нравственных начал.»
Судейкин – да, Зубатов – вряд ли.
Сам же Лурье пишет о том, что Зубатов разработал этику поведения жандармского офицера Агентурного отдела по отношению к секретным сотрудникам. Вот как выглядели наставления Зубатова в изложении его ученика, генерала Спиридовича:
«Вы, господа, - говорил он, - должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите её как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы её опозорите. Помните это, относитесь к людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников (добровольных разовых платных осведомителей) гоните прочь , это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и некому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму

Natter
новичок

Интернет: modem
Pанг: 1
Отправлено: 07.01.2004 14:01

--------------------------------------------------------------------------------

Помните, что в работе сотрудника, как бы ни был он вам предан и как бы он честно ни работал, всегда, рано или поздно, наступает момент психологического перелома. Не прозевайте этого момента. Это момент, когда вы должны расстаться с вашим сотрудником. Он больше не может работать. Ему тяжело. Отпустите его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте его на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте всё, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему.
Помните, что, перестав работать в революционной среде, сделавшись мирным членом общества, он будет и дальше полезен для государства, хотя и не сотрудником, будет полезен уже в новом положении. Вы лишитесь сотрудника, но вы приобретёте в обществе друга для правительства, полезного человека для государства.»
После таких слов Зубатов выглядит просто жандармским Дон Кихотом. Редкая служба политического сыска может похвастаться тем, что реально, а не на словах следует подобной практике. Зубатов по праву считается гением политического сыска, т.к. был одним из первых, кто осознал – этичное поведение, наличие некого нравственного порога приводит к успеху как в текущих делах, так и в перспективе.
Находясь в опале, всеми забытый кроме учеников-жандармов и революционеров, Зубатов писал охотнику за провокаторами Бурцеву: «Я – монархист самобытный, на свой салтык, и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает глубокий кризис. Понятно, эта драма отзывается на всём моём существе, я переживаю её с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгинуть вместе с нею.»
Слово и дело у Зубатова не разошлись. После отречения Николая 2 от престола отставной полковник застрелился.
А жандарм Судейкин? Разгромив руками провокаторов «Народную волю», он рвался на приём к царю. Его обуревали гапоновские мечты – министр, диктатор при запуганном революционерами Александре 3. Или того хлеще – жандармский вечный двигатель. Он, Судейкин, посредством правительственного агента организует жёсткий контроль существующей революционной партии, заботится о её пополнении, по мере надобности раскрывает и уничтожает её по частям, но одновременно руками революционеров ликвидирует мешающих ему конкурентов из числа высших имперских сановников. Всё гениальное просто: система самодостаточна и замкнута сама на себя – охотник и есть творец добычи.
Азеф-Герасимов - сущие дети по сравнению с тандемом Дегаев-Судейкин. Впрочем, у провокатора Дегаева сдали нервы от жандармских мечтаний, и он сдал напарника товарищам-народовольцам, даже принял участие в его убийстве. Бесовщина? Ещё какая.
Русское общество, революционеров и жандармов подкосила одновременно одна и та же болезнь – политическое иезуитство, когда цель оправдывает средства и дозволено всё. Инструмент провокации использовали все – полицейские, революционеры… Сейчас уже невозможно точно подсчитать, сколько было в рядах противостоящих сил двойных агентов, но с уверенностью можно утверждать, что их было очень много. Лурье с отвращением называет подобные связи революционеров и жандармов «кровосмешением».
Нечаевщина. Дегаевщина. Судейкин. Гапон. Азеф. Герасимов. Продолжать можно бесконечно долго. Едино общество – едина и болезнь. А охранка уже ко времени царствования Александра 2 начала выходить из под контроля монарха.
Поневоле задумаешься, а не просмотрела ли полиция умышленно покушение на «царя-освободителя»? Ведь были же силы в верхах, коим было невыносимо даже куцее продолжение куцых реформ. А как расценить психологический террор, развёрнутый в отношении Александра 3? Когда он умудрялся получать письменные угрозы от «революционеров» в своём тщательно охраняемом Гатчинском дворце? Особенно, если учесть, что отправлять их было некому, после разгрома «Народной воли». Неужели Победоносцев или ещё кто-то близкий, изображал из себя Кису Воробьянинова в роли сеятеля прокламаций?
Этот факт также «необъясним», как Кровавое Воскресенье Гапона.
Было бы ошибкой делать из Зубатова жандармского ангелочка. Политический сыск, по определению, - дело ещё более грязное, чем большая политика соответствующей эпохи. Парадокс состоял в том, что Зубатов был одновременно прагматиком, циником и не чуждым морали идеалистом, мировоззрение которого впитало в себя элементы различных, порой противостоящих идеологических доктрин. Фигура получается, прямо скажем, внутренне крайне противоречивая. «Свой среди чужих, чужой среди своих». Обрабатывая революционеров, причём, наверное, не только с целями вербовки, но и с целями дезориентации, создания благоприятного для охранки общественного имиджа, Зубатов гениально играл роль «жандармского революционера». Невозможно было понять, где он играет, а где говорят его личные убеждения. Он мог даже отпустить кого-то, сознательно не арестовав, не завербовав, но и этот «рыцарский» поступок в итоге оказывался на благо охранке.
Зубатов не был первым среди жандармов, кто начал рядиться в одежды лица, сочувствующего революционерам, ищущего с ними компромиссов. Но ни до него, ни после него, ни кто из жандармов не исполнял эту роль столь виртуозно. У врачей, однако, есть поговорка: «Кто хорошо симулирует - тот хорошо болен.» Недалёкие коллеги Зубатова не могли внятно выразить эту мысль, но интуитивно понимали – полковник начинает заигрываться. Вот когда Зубатов дошёл до «полицейского социализма», тогда его недруги наконец-то смогли пополнить свой арсенал хоть чем-то, кроме откровенной зависти.
Не стоит недооценивать врага, его надо понимать. Зубатов – фигура мрачная и трагическая. Буквально, злой гений. Строить оценку его личности на обвинениях в банальном провокаторстве – оглуплять самих себя.
Вот Лурье обвиняет Зубатова в том, что тот ещё в 1886г. стал секретным полицейским агентом-провокатором. На чём же основано такое утверждение? На предположениях народовольца Гоца, который сам признаёт, что в тот момент революционное движение было настолько деморализовано и внутренне отравлено провокаторами, что перестало отличать друзей от врагов, подозревая всех и каждого в предательстве? На свидетельстве некого Старинина, который знал, что известный сыщик Зубатов даёт почитать нелегальные книжки, а потом доносит в полицию? Ай, да «знаменитый сыщик» - каждому встречному известен своими приёмами. Как же, «секретный сотрудник». В пору своего библиотекарства Зубатов никак не мог быть «знаменитым сыщиком», так что мы имеем дело в лице Старинина скорее, со свидетелем всемирного потопа. Есть такая категория очень осведомлённых обо всём на свете лиц.
Самое «серьёзное» свидетельство о провокаторской деятельности Зубатова даёт Меньщиков, который в шестнадцать лет, обуреваемый революционными идеями, был задержан охранкой. Он же, в последствии, - крупный чиновник Департамента полиции, он же, позднее, - политэмигрант- разоблачитель провокаторов. Г-н Меньщиков сам умудрился менять сторону баррикады куда чаще, чем Зубатов. Притом Меньщиков, бросив ( аж в 1911г.!!!) обвинение давным-давно отошедшему от дел коллеге, тут же заявил, что Зубатов не был разоблачён, а сам признался революционерам в связях с полицией. Это что, похоже на образ действий секретного агента охранки? Почему вообще «провокатора» пощадили?
Конечно, период с июня 1886г по январь 1889г. – самый тёмный период в жизни Зубатова. Сам Зубатов романтично связывал свой приход в полицию с глубокими нравственными переживаниями по поводу цареубийства. Конечно, в этой версии можно усомниться. Но, судя по всему, прямых и неопровержимых улик провокаторской деятельности Зубатова нет. С тем же успехом можно предположить, что Зубатов был какое-то время двойным агентом. Подобных случаев в тот период было более чем достаточно, и не о Клеточникове речь. Можно вспомнить о том, что эсеры буквально рвались на службу в полицию. Более всех преуспел в этом некто А.А.Петров, который вошёл в доверие к начальнику столичной охранки Карпову, но в 1910г. сам себя разоблачил, признав свою деятельность и «контрпровокатора», и террориста ошибочной.
Лурье голословно приписывает Зубатову побуждение эсеров к началу террора. По Лурье Зубатов никак не меньше, чем наставник Азефа. Вот только забывается о том, что Азеф в то время был агентом не Зубатова, а его злейшего врага Ратаева, коим он и был командирован в Москву для ознакомления с работой политического сыска, чтобы затем блистать перед товарищами-эсерами знанием полицейских приёмов. Кроме того, Зубатов, понаблюдав за Азефом, заподозрил в нём двойного агента, что в 1903г. вызвало серьёзный конфликт. Сам Лурье пишет: «И кто знает, чем бы всё это кончилось, если бы Зубатова не уволили с должности…»
Вообще, Лурье, вслед за рядом авторов, очень широко трактует термин «провокатор». У него это не просто подстрекатель к совершению невыгодных или преступных деяний, а, по сути, любой полицейский агент, внедрённый в группу, которая считается преступной или подозрительной. Этак у нас любой агент ФСБ, внедрённый в сеть ичкерийских сепаратистов окажется политическим провокатором, достойным всяческого нравственного осуждения.

Natter
новичок

Интернет: modem
Pанг: 1
Отправлено: 07.01.2004 14:02

--------------------------------------------------------------------------------

Нет, не в провокаторстве лично Зубатова здесь дело, и не в поощрении им провокации. Эти утверждения более чем спорны. Суть проблемы состоит в том, что если Судейкин пытался оседлать в карьерных целях террор, то Зубатов пошёл ещё дальше – он, исходя, может быть, не столько из своих личных интересов, сколько из интересов самодержавия, вздумал оседлать сам объективный исторический процесс развития общества. Если классический абсолютизм балансировал между феодалами-землевладельцами и буржуа, то Зубатов вознамерился ввести третью опору самодержавия – пролетариат. А если рабочие взбрыкнут, то как сказал поддержавший Зубатова Трепов: «Ну, да штыков у нас хватит!»
«Разделяй и властвуй!» Точнее - стравливай врагов и на этом паразитируй. Да уж, «социалистом», как и монархистом Зубатов был «на свой салтык». К сожалению, не он первый и не он последний. На чей «салтык» был понят марксизм в СССР?
При естественном ходе событий буржуазия вступала в конфликт с одряхлевшим абсолютизмом, опирающимся на осколки феодализма, и неизбежно побеждала его в ходе революции. Затем, пройдя кратковременную стадию диктатуры, усечённой монархии, уже в рамках демократических институтов буржуазия вступала в затяжной экономический и политический конфликт с пролетариатом, который на глазах Зубатова разрешался в Европе в пользу пролетариата. За это говорили успехи профсоюзного движения, рост социал-демократических партий, дрейф в сторону всеобщего, равного избирательного права… Зубатов внимательнейшим образом изучал программы политических противников, в т.ч. работы Маркса. Сохранились записки, в которых Зубатов прямо называет пролетариат, ведомый социал-демократами «серьёзнейшей угрозой для существующего порядка вещей».
Но Зубатов, как ему казалось, нашёл выход для монархии. Дело в том, что буржуазия не могла лишь своими силами свалить самодержавие, для этого ей нужен был таран – молодой, политически незрелый пролетариат. Но между пролетариатом и буржуазией уже существовали непримиримые противоречия, и Зубатов решил сыграть на этом, предотвратив тем самым, крах самодержавия. Он вздумал использовать «административный ресурс» для оказания давления на капитал, с тем, чтобы тот пошёл на экономические уступки монархическим организациям рабочим. Таким образом, буржуазия не просто обезоруживалась в борьбе с абсолютизмом, а ещё и расплачивалась за рост массовых организаций своего политического противника, как текущего, так и потенциального. При этом побочным, но весьма важным эффектом, на который постоянно обращал внимание своего начальства Зубатов, было устранение влияния марксистов на рабочее движение. Социальное напряжение в обществе ослабевало, идеологическое влияние революционных партий сводилось к нулю. А самодержавие, тем временем, получало очередную историческую передышку и сохраняло возможность для осуществления реформ «сверху», так, как ему было выгодно. Если, конечно, допустить, что оно видело свои перспективы…
Господам политтехнологам стоит снять шляпу перед своим доныне непревзойдённым учителем. Это же надо было додуматься до «диктатуры монархического пролетариата». Шутки шутками, а ведь у зубатовщины была реализованная альтернатива - сталинизм. Оба этих течения паразитировали на социальной, политической незрелости общества и пролетариата, на «монархическом инстинкте» и вере в «доброго царя». Правда, т-щу Сталину уже не была нужна буржуазия и институты классической монархии.
Зубатов, безусловно, был гением, опередившим свою эпоху, но гением жандармским.
Бедолага Зубатов вовремя не понял, что оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, в жандармских и придворных кругах он со своим «социализмом» приобрёл репутацию опасного вольнодумца, чуть ли не революционера, за которым надо следить. Выпестованный махровым реакционером Победоносцевым монарх, при всей своей абстрактной любви к народу вовремя не понял, что политические реформы уже не просто назрели, а перезрели. С другой стороны, полковник заработал страшного врага в лице капитала, и сколько Зубатов не пытался достучаться до сознания буржуазии, все его душеспасительные беседы оказались бесполезны. Предпосылки для компромисса между трудом и капиталом на тот момент не сложились, и буржуазия откровенно не понимала, зачем ей надо идти на экономические уступки зубатовским профсоюзам. Снижение вероятности революции мало интересовало капитал, так как буржуазная революция была в его интересах. Вот если бы Зубатов мог предложить взамен экономических уступок пролетариату, программу политических уступок буржуазии со стороны самодержавия… Но кто такой был Зубатов? Жалкий жандармский полковник…
Ни кто и ни в чём не желал идти на уступки. Поэтому крах зубатовщины был предрешён. Единственное благо, которые принесли с собой идеи «жандармского революционера» состоит в том, что рабочее, профсоюзное движение получило мощный импульс и ему впервые были приданы хоть сколько-нибудь легальные формы.
Хотя у Зубатова и была своя «рука» при дворе в лице великого князя Сергея Александровича, но к «полицейскому социализму» верхи в целом относились весьма недоверчиво. Более того, лично в Зубатове, стремительно делавшем не просто служебную, но уже, по сути, политическую карьеру, высшие сановники Империи видели опаснейшего конкурента. Перевод полковника в столицу стал не повышением, а шагом на эшафот. Тучи сгущались над его головой, противники ждали первой же неудачи зубатовщины. В отчаянии Зубатов попытался укрепить свои политические позиции при дворе, включившись в борьбу группировок своих давних недругов Витте и Плеве. Но поздно - летом 1903г. во время забастовки в Одессе, в которой участвовали и зубатовские профсоюзы, ставленник полковника Г.Шаевич не удержал рабочих от выдвижения политических требований. Возможно, это была провокация, как знать… Противники Зубатова, в числе которых оказались разом и Витте и Плеве, воспользовались поводом для того, чтобы полностью дискредитировать лично Зубатова и его «полицейский социализм» в верхах. «Жандармский революционер» был с позором изгнан из охранки и отдан, как «неблагонадёжное лицо» под гласный надзор полиции. Позже Зубатова попытаются вернуть на службу, но он откажется – полковник прекрасно понимал, что исторический шанс «полицейского социализма» уже упущен.
Свалить Зубатова было мало. Остались зубатовские профсоюзы. Не так-то просто было ликвидировать подконтрольные полиции монархические организации. Необходимо было до конца дискредитировать их перед двором, с одной стороны, а с другой стороны, - перед рабочими. Нужна была масштабная провокация, кровавая баня, которая бы раз и навсегда похоронила искусственный союз абсолютизма и пролетариата.
Нужен был Гапон.
Чьим он был агентом? Зубатов, со своей попыткой обхитрить историю, насолил буквально всем. Потенциальным заказчикам несть числа. Для того, чтобы привести в действие пружину провокации нужна была сущая малость – считать свой народ быдлом, расходным материалом истории, а дальше, как всегда, «цель оправдывает средства».
Возможно, заказчиком провокации выступили крайне реакционные силы при дворе и в охранке. Та самая «камарилья», о которой любит упоминать Радзинский. Действительно, Победоносцев к тому времени оказался в политической изоляции, назревали реформы «сверху», монарх наконец-то начал осознавать их необходимость. Министром внутренних дел был назначен либерал Святополк-Мирский и от него был повод избавиться, что называется, заодно. Настораживает и тот факт, что 4 февраля 1905г. был убит, при деятельном участии провокатора Азефа, покровитель Зубатова великий князь Сергей Александрович. Но неужели настолько далеко зашли придворные интриги? Ведь и Плеве был убит. И опять же, руками провокатора Азефа. Монархия, двор, как потом и большевики, выпустив на волю джин террора, сами себя уничтожали?
Более вероятным мне видится временный союз придворных реакционеров с промышленным капиталом, который выступил в качестве настоящего заказчика кровавой драмы. В то время в России хватало политических авантюристов, курсировавших между этими двумя группировками сильных мира сего. Красавец-дурачок Гапон, имевший весьма странные связи в высших кругах Империи, мог попасть в сферу внимания заинтересованных лиц и в прямую зависимость от них. А так как он ещё и был лишним свидетелем, то логично было пообещать ему некую поддержку и поставить Гапона во главе демонстрации, подлежавшей расстрелу. Кто же мог знать, что рабочие, рискуя жизнью, спасут своего палача от приготовленной ему пули?
Слишком много врагов сметалось одним ударом – «революционная зараза», зубатовщина, профсоюзы и забастовщики, либеральный министр внутренних дел и сам провокатор Гапон. Тут слились интересы тех, кто желал историю «держать и не пущать» и тех, кто её торопил, следуя своей выгоде. Но последствия этой кровавой провокации были просчитаны скверно. Первыми это почувствовали придворные посредники, затем пришёл черёд истинных заказчиков. 1905г стал репетицией 1917г.
Проблема, принципиально, заключалась в том, что, проявив в очередной раз неразборчивость в средствах, хозяева Гапона не менее существенно повлияли на естественный ход истории, чем до них намеревался Зубатов. Благодаря провокации Гапона зубатовщина окончательно превратилась в яд, хотя задумывалась как противоядие от революции. Россия всё больше отдалялась от реформистского пути развития.

Natter
новичок

Интернет: modem
Pанг: 1
Отправлено: 07.01.2004 14:03

--------------------------------------------------------------------------------

Любопытна судьба Гапона. Кровавый расстрига, скрывшись за границей, вовсю эксплуатировал славу вождя рабочих и претендовал на лидерство в революционном движении. Но все политэмигранты при встрече с ним не могли скрыть разочарования. Мечты о красном троне остались лишь мечтами…Между тем, хозяева Гапона оказались в сложном положении, так как бесшумно убрать такую одиозную фигуру за границами Империи было невозможно. И вот уговаривать Гапона вернуться в Россию был отправлен известный авантюрист И.Ф. Манасевич-Мануйлов из штата председателя Комитета министров антизубатовца Витте. Был ли Манасевич-Мануйловым старым кукловодом Гапона? Как знать… Может быть, специально пригласили авантюриста из «противоположного» лагеря. Но как бы там ни было, на мой взгляд, было непросто убедить Гапона в том, что его в России ждёт не виселица, а продолжение сотрудничества с правительством. Гапон вернулся, но чтобы не создавать ему в разгар революции ореол мученика, убийство следовало осуществить чужими руками. Эсеры подходили для этой роли как нельзя лучше, тем более, что их Боевую организацию возглавлял в то время другой провокатор – старый агент антизубатовца Ратаева Азеф, обладавший весьма обширными связями в охранке. Более того, Гапон ранее контактировал с ним и какое-то время жил у него на квартире, а значит, весьма вероятно, был опасным свидетелем и для Евно Фишлиевича.
Новый шеф Гапона жандарм Рачковский предложил тому добыть сведения о Боевой организации эсеров. Кстати, Рачковский тоже был одним из хозяев Азефа, позже Ратаев даже обвинял коллегу в корыстной организации убийства эсерами министра внутренних дел Плеве. Охранка прекрасно знала, что в гапоновском окружении единственным источником сведений о партии эсеров мог быть только известный своей кристальной честностью и неподкупностью Рутенберг. Известно было и то, что Рутенберг не входит в Боевую организацию и не может без обращения к Азефу расправиться с провокатором.
Расчёт оказался точен, как в аптеке. Взбешённый предательством Гапона Рутенберг обратился к Азефу. Тот, не поставив в известность ни ЦК партии эсеров, ни собственное полицейское начальство, дал Рутенбергу указание ликвидировать Гапона и рекомендовал боевиков. Когда о провокаторстве Гапона всё же узнали в ЦК эсеров, то было принято решение устроить суд. Но было уже поздно, Азеф действовал безошибочно. Разъярённые боевики вздёрнули Гапона, даже не допросив. Чтобы окончательно запутать следы, Манусевич-Мануйлов назвал в прессе Рутенберга правительственным агентом и обвинил его в убийстве революционного попа. В свою очередь, Азеф категорически отрёкся от своих указаний по делу Гапона. Обратите внимание, как согласованно оклеветали Рутенберга. Истина начала проясняться после разоблачения Азефа и стала окончательно ясна лишь после 1917г.
История, как река, не стоит на месте. Вопрос лишь в том, по какому руслу она потечёт
Стоит согласиться с мнением Лурье: «Нам известен лишь один реализованный вариант того, что могло произойти с гапоновской организацией. Если бы не близорукая политика фабрикантов, отказавшихся пойти на уступки, отъезд царя из столицы и расстрел мирного шествия, как события развивались бы тогда?.. Кто знает, по какому бы пути пошла далее Россия, да и весь мир…»
Ухищрения современных политтехнологов ничем не лучше жандармских экспериментов и дворцовых заговоров. Попытки насиловать объективный исторический процесс, попытки оседлать его или затормозить не прекращаются по сей день. И встаёт вопрос: насколько разборчивы в средствах нынешние вершители большой политики? Чего ожидать от них обществу?
Наш президент столь любим народом, что, судя по всему, собирается ходить по Думе на костылях «правого и левого центра». Ходить на собственных ногах опасно – народ может убедиться в том, что его вера была слепа.
«Правый центр» – «Единая Россия». Вот только этот Ноев ковчег русского капитала и приватизированного им чиновничества является совершенно искусственным образованием. Эта, с позволения сказать, партия вынуждена представлять взаимоисключающие интересы различных фракций буржуазии в «общем» и «едином» виде, а проще говоря, как Бог на душу положит. Без поддержки популярного президента у этой партии нет ни малейших перспектив.
«Левый центр» - «Родина». У этой «право-левой» силы есть шанс, со временем, перерасти в настоящий, а не искусственный правый и левый центр. Но это в том случае, если господа политтехнологи над ней не надругаются, пока она ещё слаба.
Допустим, успех «Родины» начинает беспокоить кого-то в Кремле. Так что, теперь ждать провокаций, приуроченных к съезду блока? Или чахлый росток социального реформизма затопчут иначе?
Сколько раз пресса шумела о кремлёвском происхождении «Родины»… «Жандармские революционеры», «православные чекисты»… Бред или явь? Как бы там ни было, не стоит превращать «Родину» во второе издание зубатовских профсоюзов, а затем искать на них своего Гапона. Это может плохо кончиться.
Залог стабильного политического развития России заключается в установлении прочной обратной связи между политическими партиями и их социальной базой. Если «Родина» оказалась на сей момент единственной политической силой, которая потенциально способна объединить интересы большинства общества с интересами национально ориентированной части капитала, то и ставку надо делать на неё. Неужели непонятно, что консолидация социально ответственных, патриотически настроенных сил на благо всему обществу?
Власть должна опираться на сознающее себя общество, учитывать экономические интересы его большинства, а не эксплуатировать политические пережитки и предрассудки. Принцип «Разделяй и властвуй», политическое иезуитство и провокации должны бесповоротно уступить место принципу социальной ответственности. Как бы не грызлась внутри себя кремлёвская верхушка, существуют объективные исторические процессы, которыми смертельно опасно манипулировать.
Зубатов застрелился. Гапон повешен. Элита тех времён истреблена большевиками. Достойный урок современным политтехнологам. Тот, кого не устраивают социальные компромиссы и эволюция, получает революцию.

--------------

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях