--}}

Определить, кто является подлинным автором романа "П. Ушкин", изданного под псевдонимом "О. Негин" ("Лимбус-пресс", СПб.; М., 2004), так и не удалось

10
1
С друзьями на NN.RU
В социальных сетях
Поделиться
Мысь
30.10.2004
http://www.compromat.ru/main/kulturka/obs.htm

"

VIP как персонаж

Что может быть реальнее протокола совместного коммюнике патриархии, ФСБ и АП о канонизации Дзержинского с визой президента: "Давно пора. Путин"

© "Московские новости", 30.07.2004

Одна большая сплетня

Михаил Золотоносов

Определить, кто является подлинным автором романа "П. Ушкин", изданного под псевдонимом "О. Негин" ("Лимбус-пресс", СПб.; М., 2004), так и не удалось. Обычно движимый тщеславием автор сам раскрывает псевдоним, но тут, видимо, такой случай, что могут и побить, поскольку под прозрачными масками "Савва Волков" и "Константин Валентинович Ромашкин" угадываются фигуры московских кутюрье Славы Зайцева и Валентина Юдашкина. Не исключено, что "О. Негиным" использованы реальные детали из жизни (например, бойфрендик Ромашкина, Ярославик), откуда и страх указать фамилию. Зато масочный принцип изображения позволил дать по-настоящему вкусные подробности, всегда с хрустом хаваемые пиплом.

"Они, мягко говоря, не питали друг к другу симпатий. В свое время Волков, чье имя тогда гремело на всю Европу, помог Ромашкину встать на ноги. Тот в благодарность сделал Волкову козью морду: вместо того чтобы продолжать работать под крылом маэстро, открыл собственный дом моды и стал серьезно конкурировать, отбирая у Саввы не только клиентов, но и, что самое главное, заимствуя идеи. По крайней мере, такова была точка зрения Саввы... Он говорил, что, делясь с Ромашкиным планами на будущее, не думал, не гадал, не разглядел в Константине Иуду. Он так и называл его, если называл, что случалось крайне редко, - Иудашкин".

Ромашкин в ответ на обвинения в плагиате пытается помешать Савве Волкову получить престижный заказ от Алисии Грасс (парафраз Патрисии Каас) на целую коллекцию костюмов для нового мегашоу, для чего хочет сам обвинить его в плагиате, а для этого, в свою очередь, пытается организовать кражу эскизов и лекал, чтобы перехватить идею. Однако Савва Волков и так оказывается вполне бездарным, идей, способных творчески ублажить мегазвезду Грасс, у него нет, и заказ срывается без помощи Ромашкина...

Успех такого романа неизбежен, поскольку литературное произведение, описывающее двух враждующих московских модельеров, давно ставших героями масскульта, построено как одна большая сплетня, воспринимаемая в качестве источника более или менее достоверных сведений. Но что это на самом деле - правда или вымысел - не важно. Поскольку уже один лишь намек на реальный план, использующий потенциал чужой известности, делает примитивно-детективный сюжет особо занимательным для публики. Фактически это новая технология создания текста. Считается, что потребителям интересны любые фантазии об известных людях, особенно же правдоподобными кажутся криминально-скандальные, а именно это и предложил "О. Негин".

Роман "П. Ушкин" под завязку забит разного рода квазилитературными приколами. В основном это самодельный постмодернизм. В частности, внутрь романа "П. Ушкин" вставлен роман Велемира Швеца "Модельеры", в котором описана борьба кутюрье. Однако на стр. 121 "Модельеры" неожиданно обрываются (полагаю, у автора элементарно не хватило фантазии и сведений о модельерах, а то, что было почерпнуто в желтой прессе, оказалось израсходованным), после чего повествование без паузы продолжилось от лица Надежды Г (фамилия состоит из одной буквы), однако на стр. 144 она ушла в кому, поскольку работала в библиотеке и на нее упал том Белинского, в итоге повествователь опять сменился. Тем не менее Надежда, ускоренная неистовым Виссарионом, успела родить ребенка Павла Ушкина, произошло это 6 июня 2001 года, вес Павла - 1899 г. Позже действие переносится в 2022 год, рассказчиком стал сам Павел...

Получился любопытный эксперимент: все "постмодернистские" навороты проиграли криминальному сюжету из жизни модельеров, образы которых подпитаны ресурсом славы и репутации реальных лиц. Любые выдумки менее колоритны, чем намеки на реальных знаменитостей, и отсюда постоянные попытки отсылать напрямую к ним: то возникнет портрет Ромашкина работы Ника Сексафонова, то мелькнет политик-демократ и реформатор Тимур Додыр, то объявится поэтесса Стелла Бормотулина, наконец, сам "Вэ Порокин", чья книга "Избранное" в 2022 году издана на туалетной бумаге ("Да ведь сейчас и бумаги-то другой не делают! Кто только додумался? Он же миллионными тиражами идет..."; ср. с "Правдой" на рулонах пипифакса в "Москве 2042" В. Войновича).

К слову сказать, словари молодежного сленга давно фиксировали подобное использование известных фамилий (скажем, "Мармеладзе" или словосочетание "полный Кобзон" вместо "полный абзац"). В "ДПП" Пелевина прием пошел на сведение личных счетов: утверждают, что в образе Сракандаева изображен некий финдиректор Скарандаев, недоплативший Пелевину гонорар. Теперь полностью перестраивается система литературных жанров. Как замечал в статье "Литературный факт" (1924) Юрий Тынянов, "в эпоху разложения какого-нибудь жанра он из центра перемещается в периферию, а на его место из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление... Так стал бульварным авантюрный роман, так становится сейчас бульварною психологическая повесть".

Психологический роман к началу XXI века окончательно разложился, а то, что было периферийным феноменом молодежной субкультуры или приемом пасквильного сведения счетов, стало фундаментом новой бульварной романистики о "новой московской жизни". Каждая жизнь имеет тот тип романа, который заслуживает.

В полной мере воспользовался новацией Роман Арбитман, издавший роман "Траектория копья" под литературной фамилией Лев Гурский (М.: "Время", 2004). Тот же, что и у "П. Ушкина" тираж в 5000 экз., те же маски московского карнавала. Углубляться в описание детективного сюжета бессмысленно, смысл имеют лишь действующие лица. Мэр Москвы Круглов Игорь Михайлович. Вице-мэр Валерий Павлович Лопаткин, аттестованный как "видный антисемит". Виктор Фан - другой постоянный персонаж из свиты мэра (в романе руководит службой безопасности). Захар Сиротинин, "парвеню и говнюк", чьи скульптурные уродцы, заполнившие Москву, - это "классицизм, опошленный до степени полной издевки над зрителем". Арон Купершмидт, певец-депутат, кокетка и лицемер, "такая же достопримечательность Москвы, как Царь-пушка, ГУМ, ВДНХ...". Прыгающий по сцене певец Атамонов, держащий монополию на местный патриотизм. Газетный зубр Стас Боровицкий, редактор "Московского листка" (расшифровывается просто: Боровицкий - боров - свинья, а так как "гусь свинье не товарищ", то, следовательно, через ассоциацию по смежности получаем Гусева). Галерейщик Мурат Сайдаров (Марат Гельман).

Частный детектив Яков Штерн, он же рассказчик, вступающий в контакт то с одним, то с другим, - связующее звено, переходы которого от персоны к персоне образуют сюжет. Потребительский же интерес создают те, кто без труда угадывается под масками. Их образы и карнавальная жизнь, правдоподобная своим неправдоподобием, - готовый роман. Что может быть реальнее протокола совместного коммюнике патриархии, ФСБ и администрации президента о канонизации Дзержинского с визой президента: "Давно пора. Путин". Известные люди становятся предметом главного интереса: как писали во времена социалистического реализма, В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ - ЧЕЛОВЕК, но человек особого типа, VIP-стержень, на который легко и естественно наматываются любые криминальные сюжетные нити. Главное, правильно подобрать КАДРЫ.

Естественно, детективу полагаются неожиданности в финале, поэтому мэр Москвы Круглов в романе Гурского оказывается террористом Гамалем: "Не скрою, ненавижу Москву... Этот зоопарк, эту тюрьму, этот бордель... Когда наконец я стал хозяином Москвы, то не мог отказать себе в удовольствии хорошенько поглумиться над ней... Лишь человек, ненавидящий Москву вдоль и поперек, мог делать с ней то, что творил я. Изо дня в день, без отпуска и выходных я унижал город, издевался над ним, просто куражился, а москвичи упорно не замечали... Я вогнал в сердце города, как осиновые колья, несколько многоэтажек, одна уродливее другой, - не спорили. Я снес десяток-другой особняков из музейного фонда - и что? Горстка историков поволновалась, остальные смолчали..." На закуску оказывается, что в гигантских статуях работы Захара Сиротинина, расставленных по Москве и всему миру, заложена взрывчатка, активировать которую Гамаль собирается через спутники...

Прототип придает смысл любой фантасмагории.

"