Не достучаться

С друзьями на NN.RU

У вас пока нет друзей на NN.RU, поэтому ссылка на тему не может быть отправлена.

Воспользуйтесь поиском, чтобы найти новых друзей.

В социальных сетях

Петр Кузнецов

14.10.2004

http://www.grani.ru/Society/m.78122.html

Продолжая открытую дискуссию о тайном осведомительстве
на Гранях.Ру, историк и публицист Дмитрий Шушарин утверждает,
что в нынешней России, в отличие от других стран, это
общественное явление подлежит совершенно однозначной оценке.
Даже если бдительный гражданин искренне желает поучаствовать
в борьбе с террором, ему нет смысла передавать информацию
спецслужбам - они занимаются совсем другим делом.

Советские стукачи отмечали все: газету с портретом Сталина в туалете коммуналки, разговоры о низком качестве советских товаров, нездоровый интерес к западной музыке. Но чем заняться нынешним сексотам, ежели с терроризмом государство бороться не собирается, а те, кого не устраивает положение дел в нашем Отечестве, говорят об этом открыто. Во всяком случае, журналисты точно стучат на себя каждый день.

Шутки шутками, но во всех странах стукачество – вечная тема вечных дискуссий. И только в России с ним все ясно. По причине вполне очевидной: в нашей стране стукач никогда не занимался общественно-полезным делом. Вырванный из контекста призыв Патрушева к реабилитации светлого образа доносчика звучит совершенно разумно, граждански достойно. Но...

Но дело даже не в исторических традициях, а во вполне конкретной ситуации. Призыв к стукачеству был единственной публичной реакцией директора ФСБ на бесланскую трагедию. Между тем именно при Патрушеве произошли самые кровавые теракты, самые позорные провалы спецслужб. И он ничего, кроме своего жалкого в общем-то выступления, обществу не предъявил.

А почему жалкого? Почему не издевательского? И почему деятельность Патрушева надо признать провальной? С точки зрения тех целей, которые преследуют Путин и его окружение, Патрушев блестяще справляется со своей главной задачей. Теракты при нем совершаются регулярно и в масштабах, вполне достаточных для того, чтобы поддерживать в обществе страх и неуверенность. Другу Бушу, объявляющему Путина союзником в борьбе с терроризмом, давно пора перестать обманывать американский народ, лидеров других западных стран и, возможно, самого себя: Путин не борется с террором. Он использует его.

Те, кто ездит в московском метро, уже привыкли к тому, что раз в несколько минут тревожный мужской голос напоминает им, чтобы он обращал внимание на "подозрительные предметы" и "подозрительных лиц". Последнее умиляет. Как в московской толпе можно выделить подозрительных лиц? Каковы отличительные черты возможного шахида? Ну? Чего ж не поясняют по списку: одежда, форма носа, походка, разрез глаз, цвет кожи?

Да не будут пояснять. Цель совсем другая – за то время, что человек едет на работу и с работы, ему надо внушить, что кругом одни подозрительные лица.

Так и Патрушев. С терроризмом он бороться не будет. Это очевидно просто потому, что до сих пор не боролся – по неспособности, по нежеланию или потому, что у него были совсем другие задачи. А чего бороться, когда терроризм создает идеальные условия для выполнения главной путинской задачи – приватизации государства и его главных богатств. Но граждан надо чем-то занять, особенно после того, как они перестанут быть избирателями. А то, неровен час, пойдут на демонстрации, чего в Кремле ужас как боятся. Натравить их на олигархов – не сказать чтобы получилось. Занимать время от времени травлей Киркорова или еще какой-нибудь поп-звезды – тоже полумера. Более перспективным кажется другое – натравить нас друг на друга, сделать стукачами.

Однако условия не совсем те. Тут я не разделяю пессимизма Ильи Мильштейна, основанного на результатах исследований Юрия Левады. Готовность оправдать самые жесткие меры государства по ограничению прав и свобод граждан еще не означает готовности самого гражданина идти и доносить. Вот Андрей Колесников напомнил другое – в советские времена за стукачеством очень часто стояли и неприязнь к жертве, и возможность поживиться на ее счет. Комнату в коммуналке отнять, например.

А сейчас совершенно непонятно, как же стимулировать стукачей. Вот, например, нынешние старшие по подъезду. Они делятся на две категории. Одни собирают дань с хозяев и арендаторов квартир за то, что не будут чинить им мелкие гадости. Другие же, напротив, становятся звеном в сложной системе отъема под разными предлогами жилплощади с целью ее дальнейшей реализации. До сих пор подобные комбинации проводились без участия ФСБ. И сейчас привлекать эту славную организацию вряд ли будут. По одной простой причине: с ними придется делиться, а то и вообще все отдавать. А политическая бдительность – она чем будет вознаграждаться?

Кроме того, есть пример излишнего рвения. Вот в Рязани пять лет тому назад граждане бдительность проявили, а оказалось, что это не бдительность вовсе, а политическая близорукость. Тот же Патрушев был вынужден вмешиваться и говорить что-то невнятное о том, что террористы – это, оказывается, его подчиненные на учениях.

Кстати, если кто надеется, что с тем случаем так и не разберутся, то он ошибается. Разберутся. И гораздо быстрее разберутся, чем это сейчас кажется. Басманное правосудие – оно не вечно.

Нет, никак не получается мобилизация масс, которые на соцопросах дают правильные ответы на правильные вопросы, но на фронт не рвутся, сколько ни убеждай их, что линия этого самого фронта проходит через их дом. Граждане чувствуют неискренность этой пропаганды, а главное, давно уже знают, что лишний раз обращаться в славные органы, как бы они ни назывались, - себе дороже. Нет у нашего государства такой задачи – защищать своих граждан. А потому – стучи не стучи...

Стучи не стучи, а если начнут сажать, то и без стукачей обойдутся. Не думаю, что во время массовых репрессий за каждым делом стоял донос. Они потому и были массовыми, что проводились по спискам и по некоторым существенным социальным признакам. А стукачи – это уж индивидуальная поддержка общего дела.

И еще – способ поддержания должной напряженности в повседневной жизни. И больше ничего.

А уж сейчас кого они напрягут – большой вопрос. Ну, скажите на милость, какая польза от стукача применительно к нам, авторам Граней.Ру, ежели мы и так каждой своей заметкой доносим на самих себя?

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Мысь

14.10.2004

Интересная статья. Действительно, самая дешевая виртуальная реальность - стукаческая цивилизация.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

барон Еско фон Путкамер

15.10.2004

Стучите - и отворят вам

http://www.grani.ru/Society/m.78169.html

Единственный русский правитель, при котором не было госбезопасности, – Петр III. Он сгоряча отменил Тайную экспедицию, за что вскоре жестоко поплатился: года не процарствовал Карл-Петр-Ульрих Голштинский, как переворотчики во главе с собственной супругой монарха отменили его самого. Впрочем, никакая самая бдительная госбезопасность еще ни одного царя от ГКЧП не спасла. Случалось, сам шеф охранки, которому по долгу службы полагается заговоры разоблачать, действовал ровно наоборот. Первый сановник империи граф Петр Алексеевич фон дер Пален вел себя замысловато: императора Павла заверял, что, мол, нарочно примкнул к заговорщикам, чтобы вовремя пресечь преступные планы, однако же не пресек, но и во дворце объявился лишь после убийства государя. Уместно вспомнить и Горбачева в Форосе: то ли выжидал за высоким забором, то ли сам оказался в заложниках у собственной госбезопасности. Госбезопасность и сама никогда не знает, управляет ли она хотя бы собою или, как говорил Воланд, кто-то другой с ней управляется.

Никакой политический сыск не возможен без института секретных сотрудников. Ошибочно мнение, будто доносительство расцвело в России лишь при большевиках. Донос культивировался в России спокон веку и достиг уровня высокого искусства, доставляя эстетическое удовольствие как автору, так и потребителю. Соборное уложение Алексея Михайловича (1649) карало недонесение на злоумышление против государя "смертию безо всякия пощады". Петр I отменил тайну исповеди, обязав пастырей доносить на доверившихся им прихожан. При царе, прорубившем окно в Европу, доносительство стало по-настоящему массовым - поток анонимных доносов буквально захлестнул государственные учреждения. Беспрерывно стучали друг на друга вельможи "ближнего круга": Курбатов на Меншикова, Ягужинский на Шафирова, Ромодановский на Долгорукова. Всякую минуту любому царедворцу грозила смерть на эшафоте или на дыбе, и они без устали информировали органы о действительных и мнимых преступлениях коллег в полном соответствии с лагерным принципом "умри ты сегодня, а я завтра".

Екатерина II была первым русским самодержцем, при котором тайная полиция стала заниматься уже не только раскрытием антиправительственных заговоров и преследованием церковных ересей, но и искоренением идеологической крамолы. У матушки-императрицы были на то все основания: ее смертельно напугала французская революция. Зверская расправа над членами московского кружка безобидных мистиков-мартинистов во главе с Николаем Новиковым, явно несоразмерная их "вине" перед престолом, – одна из самых позорных страниц царствования Екатерины. В наушниках нехватки не было. Екатерине докладывали, что мартинисты завлекают в свои сети наследника Павла Петровича, что приказы им шлет из-за границы злокозненная секта не то масонов, не то иллюминатов. Особенно усердствовал граф Федор Ростопчин, доносивший, что русские мартинисты "бросали жребий, кому зарезать императрицу". Предлогом для ареста Новикова послужила книга, которой он не писал и не издавал. Судить Новикова царица сочла неудобным, а посему повелела заточить его в Шлиссельбургскую крепость без суда сроком на 15 лет.

При Павле особых гонений на инакомыслие не было; при Александре же Павловиче искоренители вредоносных учений возобновили свои усилия. Источником всяческой скверны им представлялась, конечно же, Франция. "Наши канцелярии, - писал царю в 1807 году его близкий советник, камергер Николай Новосильцов, -полны "мартинистов", "израелитов", "иллюминатов" и негодяев всех оттенков, а дома кишат французами и якобинцами всех наций". Борцы с революционной заразой отыгрались сразу после того, как распался русско-французский союз. Их жертвой пал в марте 1812 года выдающийся государственный деятель александровского царствования Михаил Сперанский, которого обвиняли одновременно и в иллюминатстве, и в государственной измене, и в тайных занятиях черной магией, а одному мемуаристу вообще мерещилось в облике Сперанского нечто дьявольское. "Близ него, - пишет он, - мне все казалось, что я слышу серный запах и в голубых очах его вижу синеватое пламя подземного мира". Вскоре после низвержения Сперанского пришел конец и "юным забавам" императора-либерала – они исчезли "как сон, как утренний туман".

дословно

Саша Черный (1880-1932), русский поэт

Дух свободы... К перестройке
Вся страна стремится,
Полицейский в грязной Мойке
Хочет утопиться.
Не топись, охранный воин, -
Воля улыбнется!
Полицейский! Будь покоен –
Старый гнет вернется...

К началу прошлого века технология работы с сексотами была доведена до совершенства. Известны случаи, когда после тайных сходок революционеров полиция получала донесения от каждого из присутствовавших и имела возможность, сличая их, проверить правдивость агентов. Предложение о сотрудничестве делалось при первом же аресте. Поэтому вопрос о том, кто из видных большевиков сотрудничал с охранкой, в известной мере праздный; проще перечислить тех, кто наверняка не сотрудничал. Впрочем, назвать всех осведомителей поименно тоже не представляется возможным: раскрытие агентуры было строжайше запрещено. Государственные чиновники, допускавшие такое разглашение, пусть даже из высших интересов, подлежали немедленному и безусловному изгнанию со службы с последующим уголовным преследованием. Бывший директор департамента полиции Алексей Лопухин, предавший огласке провокаторскую деятельность Евно Азефа, был в 1909 году отдан под суд и приговорен к пяти годам каторжных работ; Сенат заменил ему каторгу лишением прав и ссылкой на поселение, и только в 1912 году он был помилован и восстановлен в правах.

Вряд ли основательно полагать, что доносами занимались корысти ради. Из полицейских гонораров шубы не сошьешь, платили сексотам всегда скверно. России всегда хватало энтузиастов, добровольных помощников, а тот факт, что общество осуждало доносительство, в глазах самого доносчика придавал этому занятию ореол непризнанного, неоцененного служения. Завербованные революционеры трудились за страх, ну а в эпоху Большого Террора главным стимулом стало стремление продемонстрировать властям свою лояльность и расчистить место на карьерной лестнице и вообще в жизни. Святая простота! Лояльный гражданин отправлялся следом за жертвой своего доноса или даже прежде него. Во-первых, лояльные шибче копают и пилят – ведь для родной же своей власти стараются. А во-вторых, число и структура посадок определялись производственной необходимостью: приходила разнарядка на сварщиков – сажали сварщиков, и лояльных, и нелояльных. Так что граждан, рвущихся сегодня проявлять бдительность, ждет горькое разочарование: их услуги отечество не оценит ни явно, ни тайно, а главное – всегда найдется мелкий пакостник, который донесет на них. Энтузиазм масс в очередной раз обернется банальным сведением счетов.

Но почему? Почему в других странах, на опыт которых так любит ссылаться ФСБ, призывы к бдительности граждан не просто срабатывают, но приносят результат в виде поимки опасных преступников и предотвращения терактов?

Для этого необходимо всего одно условие: доверие граждан к своему государству и его "органам". Гражданин должен быть абсолютно уверен в том, что его сообщение попадет по назначению, что к нему отнесутся серьезно, а не используют против него же, что бандитский "крот", работающий в Конторе, не наведет на него своих хозяев, что его имя ни при каких обстоятельствах не будет разглашено и что государство сделает все, чтобы защитить его безопасность. Гражданин безответственного, коррумпированного государства не может проявлять гражданскую ответственность – он будет ее имитировать, как имитирует государство. Способ заслужить это доверие существует только один – гражданский контроль над спецслужбами. Не стоит думать, что в странах зрелой демократии "органы" безропотно этот контроль терпят. Они постоянно ропщут на то, что чрезмерная любознательность общества компрометирует их источники и методы. Но в конечном счете они знают, что, освободившись от гражданского контроля, они могут забыть и о помощи граждан.

Владимир Абаринов (Вашингтон)

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях