«Нормальный не пойдет сюда работать»: нижегородский спасатель МЧС рассказал о реальных ужасах пожара

В городе-миллионнике происшествия случаются каждый день. Мы узнаем о них из новостей, и каждый пожар или серьезная авария кажутся нам чем-то абстрактным и не вполне реальным. Но есть люди в Нижнем Новгороде, кто видит всё своими глазами, первым заходит в огонь и сражается за человеческие жизни. Спасатель МЧС Олег Кузнецов (имя изменено) побывал в сотне пожаров и в буквальном смысле слова прошел сквозь огонь и воду. Он рассказал NN.RU о моментах, когда его жизнь висела на волоске, о суровых испытаниях пламенем и развенчал все романтизированные представления о профессии.

16 выездов в сутки

— Расскажите, сколько длится и как строится день спасателя МЧС?

— Работаем сутки — с восьми до восьми. Сначала принимаем технику, дыхательные аппараты, например. Это баллон со сжатым воздухом, как у аквалангиста, и маска на лицо. Также есть маски спасаемого, которые подключаются к нам же. Надеваешь ее на человека, если находишь живого. Принимаем машины. Сменяющийся караул не уйдет до тех пор, пока всё не будет идеально чисто. Ждем вызовов.

— Вызовы случаются каждую смену?

— Конечно. От двух до шестнадцати за сутки. Шестнадцать — это рекорд пока что. Только вернулись, задом заезжаем в пожарную часть — приходит новый вызов, и обратно! Ни поесть — ничего. Выезжаем ведь не только на пожары. Случилась авария, например, человека зажало в машине — надо распиливать, демонтировать. Или о минировании сообщили, или сигнализация в доме сработала по какой-то причине.

Если же выездов немного, то всё равно без дела не сидишь — постоянно что-то учишь, повторяешь. Что делать в непригодной для дыхания среде, например. Тренируешься.

— И как проходят тренировки?

— Есть специальные оборудованные дымокамеры. Там создаются условия, максимально приближенные к реальной опасности. Внутри — препятствия, настоящий огонь. Включаются шумы: звуки пожара, крики горящих людей. Тебе полностью заклеивается маска, чтобы не было видно вообще ничего. И вот ты должен найти пострадавшего — живого человека. Как правило, это дяденька, который весит от 100 килограммов, и ты его обязан найти и вытащить. Бывало даже такое, что спасатели умирали на этих тренировках. У кого какие проблемы со здоровьем ведь.

— Страшно ли было впервые после тренировок попасть в условия настоящего пожара?

— Было такое. Буквально через неделю после того, как я начал работать, горели сараи. Внутри люди держали животных. Запахи поэтому во время пожара были очень насыщенные. Сильное задымление было, а поскольку работали на улице, то аппаратов не надевали. И я потерялся в дыму — оказался один, не понимал куда идти. Но быстро взял себя в руки.

Дальше — страшнее. Однажды поднимаемся с командиром звена по лестничному маршу и слышим крик. Поворачиваюсь — дверь открывается, а из нее вываливается нечто обгорелое. Непонятно, мужчина ли, женщина ли… Жив ли, мертв ли? Настолько пламя человека изуродовало. Кто-то подобных видов не переносит. Бывает плохо ребятам становится, кого-то может стошнить. Это еще потому что дышишь сжатым воздухом.

— А платят сколько за подобный риск?

— Зарплаты в районе тридцати тысяч. Если кто в погонах, так они больше получают. Но на всех погоны не наденешь. А пожарная охрана получает еще меньше нашего.

Поэтому все пожарные совмещают две работы. Кто таксует, кто на стройке трудится — кто что умеет, в общем.

Опасность и заявления на увольнение

— Сколько времени уходит на тушение одного пожара?

— По-разному. Однажды на большом объекте провели целую ночь: уехали около 23:00, а вернулись в 8 утра. Горел старый трехэтажный деревянный дом. Это же не вот подъехал и залил водой. Бывают обрушения. Всё это тлеет.

Возвращаемся, помню, в часть, а начальник уже на месте. Спрашивает: «Будешь писать заявление на увольнение?» Я говорю: «А почему?» Он отвечает: «Много таких случаев было. Романтика, круто пожарным работать… А единожды попал в подобный пожар, сразу заявление пишут. На фиг, мол, такая работа нужна?!» Но, как видите, я не ушел.

— Что первым делом делаете, когда прибываете на место возгорания?

— У нас звено из четырех человек. Есть командир — остальные ему подчиняются. Покидать звено нельзя — нужно находиться всем вместе. Выставляется постовой — он следит за обрушением здания, записывает давление в наших аппаратах.

В дыхательном аппарате запас воздуха рассчитан где-то на полчаса. Но это в зависимости от того, как ты дышишь: если будешь быстро дышать, естественно, он будет быстрее заканчиваться.

А когда кислород на исходе, срабатывает сигнальное устройство. Это значит, что у тебя остается воздуха примерно на 10 минут. Бывало и такое, что маленько не успевал. Иногда условия позволяют снять маску. Сильная задымленность ведь не плотно к полу прилегает. Можно лечь на пол и закрыть лицо влажной тряпкой — не все это знают. Там воздушная прослойка. А два раза хлебнешь этого угарного газа — и всё, потеряешь сознание.

— В каких еще особо опасных условиях приходилось работать?

— Тушили однажды рыбную базу. Там подряд стояли три ангара с расстоянием метра три между ними. Вся спасательная техника заехала на территорию, приступили к тушению и вдруг видим, что между ангарами стоят две десятикубовые цистерны с соляркой. А всё кругом горит. Если бы произошел разлив или детонирование, не спасся бы никто.

Еще был случай — горели гаражи. Один гараж вскрыли, зад гаража горит, внутри — машина, а за машиной — газовый баллон. Пришлось залазить туда и этот газовый баллон вытаскивать на свой страх и риск. Хотя по сути я не имел права этого делать. Потому что в первую очередь собственная жизнь, а потом уже всё остальное.

— Как родственники относятся к тому, что вы ежедневно подвергаете свою жизнь опасности?

— Я особо-то им ничего не рассказываю. Ни жене, ни родителям. Меньше знают — крепче спят.

— А сами что чувствуете, когда заходите в огонь? Страшно ли?

— Со временем пришло безразличие: что будет, то и будет. Почему так? Ребята шутят, что это из-за отсутствия мозгов! Нормальный не пойдет сюда работать.

— Есть ли приятное ощущение, что ты герой, когда вытаскиваешь человека из огня?

— Скажете тоже! Приехали, сделали свое дело и уехали. Никаких чувств возвышенных нет — главное, чтобы без жертв.